ПЕРЕВОДЧИК. ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Глава первая здесь.

В понедельник я примчалась с раннего утра в свою называемую «офисом» комнатку, чтобы немного оправиться от столь бурных выходных. «Офис» свой я снимала у одной полугородской организации, в которой я раньше работала, так что фирма была своя, новая, а соседи старые.

В том числе и горячо всеми нами любимая секретарь Бетта, особа молодая и весьма и весьма неординарная.  

Её особенность тщательно всё взвешивать и обдумывать всегда приводила меня в щенячий восторг. Она могла перерыть весь Интернет, когда ей понадобились обыкновенные льняные штаны, звонок для мобильного телефона она выбирала в течении двух месяцев, но настоящая катастрофа произошла, когда Бетте пришло в голову, что её украсили бы очки.

Она каждое утро приветствовала нас, радостно помахивая новым каталогом очков и уже через несколько дней нас могли бы разбудить среди ночи и спросить, сколько стоит любая модель оправ «Версаче» (Бетта не мелочилась), в данный момент имеющаяся на международном рынке и услышать чёткий отчёт о ценах по крайней мере ближайших к нашему офису магазинов. Она регулярно появлялась у меня в комнате (так как из всех пятерых работников я одна была с ней почти одного возраста и единственная из них была всегда свободна для общения) и спрашивала, идёт ли ей какая-либо оправа для очков.  

Наибольшую сложность вызывало то обстоятельство, что Бетта была уж очень хорошенькая и очки вообще ей необыкновенно шли, притом практически все вариации.

Наверное, продавцы оптики начали бы залезать при виде входящей в магазин Бетты под прилавок, но безукоризненные очки всё-таки нашлись.

Мы все тихонько дрожали от страха при мысли, что ей захочется купить автомобиль.  

Её молодой человек был очень спокойным, немногословным, регулярно посещал тренажёрный зал с очень заметными результатами и был необыкновенно хозяйственным — он постоянно что-то чинил и прибивал и даже у нас в офисе его обычно видели с дрелью или с молотком, устанавливающим какое-нибудь найденное Беттой новомодное приспособление дла поддержки локтя за компьюторным столиком или для разминки перенапряжённого большого пальца левой ноги. Несмотря на их долгое знакомство и «сколоченные» отношения замуж наша осторожная девица не торопилась, чему, впрочем, никто и не думал удивляться.  

Бетта заглянула ко мне сегодня утром:  

— Как выходные?  

— Уста-а-ла… , — ответила я.  

— Где были? — она была в курсе наших с девочками планов.  

— В «Театре», в основном… — далее последовал подробный рассказ о том, что нам пришлось перенести до благополучного прибытия в вышеуказанный ночной клуб.  

— Вот это они дают! — от души возмутилась Бетта. — Надо написать директору, в газету, на телевидение! Это же глупость какая-то! Разве русские проститутки обычно не молодые девочки?  

— Спасибо. Ну ладно, успокойся, не в первый раз и не в последний, зато мы с Лизкой купили пони.  

— Как, прям за выходные? — изумилась Бетта, в её голове это просто не укладывалась.  

— Ну, а чего ж тут раздумывать, — я решила её надуть, — Как подвернулась подходящая, так и взяли.  

Бетта посмотрела на меня с недоверием. Выслушав всю историю она, видимо, едва сдержалась не сделать то, что на её месте сделал бы любой более-менее нормальный человек — покрутить пальцем у виска.  

Тут двое других моих бывших коллег вышли в коридор за кофейком.  

— А у Ольги — пони! — радостно возвестила им Бетта, высунувшись в коридор и подняв ногу для равновесия.  

В моей маленькой комнате появилось сразу два удивлённых лица: высокий Артури, джентельмен под шестьдесят, настолько вычищенный и безупречный, что, казалось, он входил каждое утро в офис открывая дверь прямо из отглаженных шестидесятых годов и Риита, спортивная и интересная леди неопределяемого возраста, которая всегда ужасно куда-то торопилась.  

— Поздравляем, — неуверенно сказал Артури. — Это большая покупка.  

— Да, это я уже заметила, — ответила я, — всю гостинную занимает… 

---

Заняться мне, честно говоря, было на данный момент особо нечем, надо было только перевести на русский язык интернет-сайт одной финской фирмы.

Это была одна из тех странных фирм, где начитались в «Торговой газете» статей о том, что в необъятную и богатейшую Россию что не отправь, всё раскупят за секунды и торговаться не будут. Фирма изготовляла спецодежду для строителей и маляров и особенный упор делала на экологичность используемых ими материалов и незасорение природы. Достаточно представить себе российских строителей и их антураж, чтобы понять, почему желание фирмы покорить сердца российских директоров строительных фирм были довольно-таки странными. А уж меньше всего российский потребитель интересуется, сколько срублено ёлочек на туалетную бумагу, которой он вытирает попу или куда полетели после использования какие-нибудь неинтересные испачканные в кислоте пластмассовые детали.  

Вообще, мне кажется, что в ближайшем времени любой финн, знающий два русских слова «Привет!» и «На здоровье» и нализавшийся однажды в петербургской гостинице «Москва» может начать претендовать на звание «консультанта по-России». Несмотря на то, что Финляндия забита такими узкими специалистами (некоторые из них даже бывали на автобусной экскурсии в Петербурге!) и магазины трещат по швам от всевозможных книг и журналов о российских нравах, познания среднего финского предпринимателя в области русской культуры сводятся к двум постулатам — острых предметов не дарить, женщине руку не жать.

А какими составленными подобными умельцами-консультантами рекламными проспектами завалены офисы многих российских фирм!  

Очень живо припоминаю хохот менеджера нашей петербургской туристической компании, получившего от одной небольшой финской турфирмы рекламу следующего содержания:   

«Весёлый отдых в Тампере.

Приезжайте на новогодниевыходныев Тампере, один из самых крупных и красивых городов Финляндии. В программе посещение центра «Сярканиеми», где вы увидите дельфинов и рыб, а также двух тюленей. Вы можете подняться на башню «Нясин-неула» и увидеть весь город сверху. Вы можете также посетить известный «Музей Мумми».Также мы предлагаем Вашему вниманию двух- с половиной часовой полёт над Тампере на безопасном финском вертолёте.В стоимость поездки входит проживание в четырёхзвёздночном отеле с завтраком и с сауной.С приветом, турфирма ……..»

И четырехзначная цена.  

Те, кто способны в Росии выложить такие деньги за милые выходные в тихом Тампере, скорее всего прилетят туда на своём вертолёте или средних размеров «Боинге». Они наверняка испытают необыкновенное потрясение от встречи с двумя тамперскими тюленями и будут долго всем рассказывать о белом снеге, покрывавшем Тампере, единственном, чем они наслаждались сначала на башне «Нясин-неула», а затем, сидя как Смусмумрики в безопасном финском вертолёте, во время двух- с половиной часового полёта над одним из самых крупных в Финляндии январским городом…

Вот уж действительно, с приветом …

Я покряхтела над страницами с текстами.

Делать ничего не хотелось.  

Я выхлебала чай из своей любимой кружки. Заварив с утра чаю и перелив его в небольшой чайничек я всегда могла быть уверенна — там он и будет, поэтому мне не надо было участвовать в постоянных сдержанных распрях из-за того, кто опять выпил только что сваренный кофе. Все-таки какие-то преимущества от моей принадлежности к «некофейной» нации у меня есть.  

Сидя с абсолютно пустой головой и глядя на экран компьютера, где сонно плавали рыбки, я приложила пустую кружку к лицу около рта и втянула в себя воздух из нее. Та не замедлила прочно присосаться к моему лицу, как банка, которыми щедро меня утыкивал в моем раннем детстве мой папа-доктор. Я выпустила в кружку воздух, и она отпала от моей физиономии. Я повторила эти увлекательные упражнения несколько раз, когда вдруг по какой-то необъяснимой причине кружка прочно прилипла и отделяться ни хотела, сколько в неё не дуй.  

Тут дверь приоткрылась и в комнату заглянула ярко-красная физиономия с белыми густыми бровями, принадлежавшая моему старому знакомому Маркусу, юристу со стажем и большим весёлым брюшком.  

— Ты что, совсем с ума сошла? — удивился Маркус увидев меня с яркой жёлто-зелёной кружкой на лице.

На кружке кроме всего прочего был изображён шустрый розовый поросёнок, который в результате моих мимических упражнений резвился сейчас на самом виду под моим носом и невыгодно подчёркивал мои красные, опухшие после бурных выходных глазки.

Но Маркуса я вряд ли могла чем-либо удивить после нашей совместной командировки в Москву.

Тогда среди ночи мне позвонил один из моих самых любимых клиентов московский бизнесмен Александр Александрович, или «Сан Саныч», и заявил, что ему незамедлительно требуется юрист, специализирующийся на разводах и притом обязательно немец. Факт того, что я нахожусь в Финляндии, а не в Германии его совершенно не смущал.

Не разобравшись спросони, что Сан Саныч несколько перебрал, я начала в панике искать немца.

В результате чего нашла владевшего немецким языком Маркуса (он вроде как учил его в школе), с которым незамедлительно вылетела в Москву, коварно умолчав о нужде именно в немецком специалисте, из страха, что Маркус откажется от такого сомнительного эксперимента.

Все страхи оказались напрасными.

Сан Саныч страшно нашему появлению в его офисе обрадовался, налил замечательного коньяка, не смотря на то, что время было около десяти утра и с большим интересом спросил, что мы в Москве делаем.

Потом ему было очень стыдно и нас два дня развлекали в качестве компенсации морального ущерба на одной их охотничьих баз Сан Саныча.

Абсолютно непросыхающего ни в плане одежды, ни в плане алкоголя Маркуса таскала по болотам свора охотников и собак, а я, злая, как сто индейцев, сидела на базе, среди ружей, потных мужиков, ароматов, исходящих от мокрых бобиков и ощипанных перьев.

Сама не помню (т.к. была не намного трезвее своего коллеги), но я очевидно крепко ругалась матом, потому что сердобольный егерь спросил меня с большим интересом:  

— И кавож ты так кроешь????   Самое интересное, что Сан Саныч так и не вспомнил, зачем ему был нужен немецкий юрист, специализирующийся на разводах. Он никогда и ни за какие блага не решился бы развестись со своей дородной и шумной супругой Дарьей Степановной и по-всеобщим подозрениям, знал о местонахождении Германии ненамного больше, чем Бриджит Джонс.  

… Мы с кружкой повернулись к Маркусу и я промычала в неё приветствие. У меня уже промелькнула мысль, а не колотнуть ли прилипшей негодяйкой со всего размаха об стол, как Эмиль супницей, но я решила всё-таки ещё разик попробовать традиционное средство. Напрягшись, я изо всех сил тянула кружку от лица. Раздался громкий звук, как будто из унитаза вытащили забившую его тряпку и кружка всё-таки отделилась.

— Привет, — смогла я наконец поприветствовать Маркуса, — Ну как ты сегодня?  

Маркус только что пережил довольно-таки необыкновенный развод, и оттаивал от него день ото дня, причём день на день не приходился.  

— Уже ничего, вчера готовил себе дома лазанью, нож упал на пол со страшным стуком, а я даже не закричал.  

Вернувшаяся лазанья (которую Маркус любил, как Карвинен, на которого он, впрочем, и сам был очень похож) и то, что Маркус держался с ножом таким молодцом были хорошими признаками, если учесть обстоятельства, приведшие нервную систему этого добрейшего толстяка в такое нежное состояние.  

Маркус жил-не тужил в светленьком домике с садом и видом на море со своей милой и спокойной женой Эммой. Эмма тоже была юристом. Парочка играла в гольф (как для души так и для поддержания необходимых социальных контактов), к ним любили заехать на чашечку кофе друзья, а их вечера с грилем были настоящим праздником для гурманов. Они часто путешествовали — объездили уже давно всю Европу и начали знакомиться с экзотическими странами.  

Всё бы и продолжалось хорошо, если бы в один прекрасный день, как раз во время одной из таких поездок, в Латинской Америке, Маркуса не стукнул бы по голове «сорокалетний кризис», явление, о котором в Финляндии говорят необычайно много и с таким глубоким почтением, что иногда кажется: над мужчиной, через него не прошедшим смеются также, как над неслужившим в действующей армии и выбравшим альтернативную службу «слабаком» смеются настоящие мужчины.

Как он впоследствии объяснял, ему показалось, что он всё делает не так, ну совсем не так как ему всегда хотелось и с женой его объединяют только совместные вечерние просмотры телевизора.

Он ужаснулся, и пока Эмма отдыхала с маленьким тропическим недомоганием в гостинице, безумно влюбился в местную знойную особу, которая в тот день по ужасному, как выяснилось впоследствии, для Маркуса стечению обстоятельств, была их гидом.  

В течении целого дня перед округлившимися глазами скандинавского отца семейства попеременно вертелись то круглый зад, то белые зубы и в этом круговороте, не выдержав напора, бастионы Маркуса пали, без боя и крови.  

Вернувшись в Финляндию, он тут же объяснился с изумлённой Эммой и они профессионально и честно разделили немалое имущество пополам. Злые языки убеждали, что они даже распилили на две части купленную до идеи о разводе пачку маргарина .

Маркус забегал по учреждениям, занимающимся видами на жительство для иностранцев и через какое-то время взмыленный и счастливый влюблённый объявил, что нога его невесты торжественно ступила на финскую землю.  

А дальше события развивались совсем не так, как казалось когда-то Маркусу.  

Ожидавшие увидеть стройную, как ствол пальмы, молодую мулатку знакомые увидели в доме Маркуса большую, сорокалетнюю даму, сразу заполнившую весь дом своим зычным голосом, звучавшим непрерывно и не знавшим преград в виде стен или дверей, проникавшим в самые затаённые уголки дома, заставляя сбежавших в туалет перевести дыхание гостей подпрыгивать от испуга на унитазе. Она также отличалась необыкновенным умением переходить от состояния нежнейшей влюблённости к бешенному гневу и эти чувтства сменялись у неё так быстро, что казалось, вот она сейчас лезет к Вам обниматься, а за спиной на всякий случай держит кухонный нож.  

Влюблённый Маркус был всем доволен, находя во всём этом необыкновенный шарм. По-крайней мере его тихие вечера у телевизора закончились, так как его жена, насидевшись за день дома одна и не имеющая возможности выговориться, имела манеру встать прямо перед экраном телевизора и начать что-то пылко объяснять, размахивая руками, что при её габаритах целиком исключало возможность что-нибудь в телевизоре увидеть.  

Друзья потихиньку начали отдаляться от Маркуса, заметив, что в гостях у него они не чувствуют себя больше в безопасности, а в своём доме больше любили экзотику в виде молчащих ковров и плетёной мебели, которая не пыталась их постоянно обнять.  

Потом Маркус перестал играть в гольф, потому что жена терпеть не могла сидеть одна дома, пока он играл, а её посещение гольф-клуба чуть не закончилось для Маркуса позорным изгнанием из него. Она пела, начиная с первой по восемнадцатую лунку, высоким голосом очень красивую испанскую песню, что мешало капризным товарищам нашего юриста забить мяч на «грине».  

С ней приехал её сын, очаровательный малыш, который очень боялся и мамочку, и Маркуса, и детей во дворе, и соседскую собаку и в особенности снегоуборочных комбайнов. Он обычно тихонько сидел где-нибудь в закутке и рисовал или строил из купленного ему Маркусом «Лего» гараж для своей любимой игрушечной Феррари, ободранной до неузнаваемости и являющейся точным воплощением заветной латиноамериканской мечты.  

Когда первые восторги Маркуса при виде жены и малыша прыгающих по первому снегу и орущих от восхищения улеглись, на него свалилась новая неприятность. Жена принесла ему длинный список родственников, которые собирались приехать к ним в гости и которым надо было сделать приглашения.

Маркус, твёрдо решив ради любви перевернуть горы и осушить моря стойко отправился в аэропорт, где навстречу ему из-за ограждений вышла огромная грозного вида тёща, тащившая за собой слабо сопротивляющегося щуплого усатого тестя, которому явно никто не удосужился объяснить где он и куда его тащат.

Увидев рядом с любимой дочерью Маркуса она что-то громко выкрикнула и протянула вперёд огромную длань, указывая на своего тестя.

В ту же минуту, подчиняясь этому сигналу из-за её спины вылетели пятеро разновозрастных детишек и устремились к Маркусу с радостным криком. Дети по цвету напоминали пять чашек чёрного кофе в которые было добавлено в разных количествах молока.

Добежав до Маркуса они повисли на нем, как осиные гнёзда на яблоне и судя по всему считали его своим новым папочкой. Жена смотрела на всё это с материнской нежностью и даже украдкой смахнула набежавшую от избытка радостных эмоций слезу.

Невеста Маркуса скромно «забыла» рассказать своему возлюбленному, что дома остались ещё несколько очаровательных разноцветных крошек, напоминавших о её необыкновенной популярности в годы молодости среди местных «бандитос».  

Маркус помрачнел. По вечерам он явно не торопился домой, сидя в конторе до позднего вечера, а оттуда обычно направлялся в бар. Его приход домой навеселе скорее радовал, чем огорчал жену — вот какую замечательную латиноамериканскую семью она сумела сплотить — настоящий мужчина, уже пьёт, вот ещё немножко терпения, а потом глядишь и лёд двинется — так поколотит.  

Но Маркус становился всё молчаливее и жена подумала ( а делала она это всегда исключительно вслух, так как размышления про себя вызывают временное прекращение работы органов речи, что в данном случае было невозможно), что малюток, наверное, придётся отправить на историческую родину, хотя бы на время.

Эта санкция, однако, не привела несчастного отца семейства в нормальное состояние и супруга решила, что здесь точно замешена какая-то женщина.

Она была необыкновенно ревнива, чем вначале просто изумила Маркуса, потому что если к нему и подходила женщина в баре, то она обычно хотела взять стоящий около него свободный стул. Но вскоре восторги Маркуса по поводу обнаруженной собственной мужской привлекательности улеглись, и к этому была хорошая причина.  

У него была в числе давнейших и вернейших клиентов одна почти пятидесятилетняя чудесно сохранившаяся дама, которую он в честь их давнего знакомства периодически водил в оперу или на какой-нибудь спектакль. Не думая о последствиях он оповестил перед одним из таких походов жену о причине своей возможной задержки вечером.

Это было ужасно неосторожно!

Наконец-то нашлась эта мерзавка, покусившаяся на этот выстраданный образцовый латиноамериканский очаг!

И, пока вернувшийся из театра Маркус мирно спал, из его телефона были извлечены координаты соперницы, которая с раннего утра получила по-телефону известие, отличающееся сомнительной английской грамматикой и ещё более сомнительным содержанием, но основная мысль которого явно читалась — если она не оставит Маркуса в покое, ей выцарапают глаза.  

Интеллигентная дама не заставила себя долго упрашивать и оставила Маркуса в полном покое: она только что подтянула веки и явно не хотела допустить какого-то ни было насилия над своими глазами.

Из отправленного ею по электронной почте необычайно сухого письма незадачливый юрист узнал, что она по-независящим от неё причинам меняет юридичекую фирму и на правах старого друга советует ему навести порядок в собственном доме.  

Так Маркус потерял лучшую свою клиентку и окончательно обозлился на свою знойную и ревнивую спутницу жизни. Он сидел теперь почти целыми днями в баре, подружившись со всеми местными алкоголиками, которые ввиду престижности района почти все были актёрами или известными поэтами, а домой приходил, дыша пивом, небритый и озлобленно что-то бормочущий.

Его разговоры с женой отличались определённым однообразием и выглядели примерно так:  

— Ты меня уже не любишь, золотко!  

— Люблю, люблю…  

— Не любишь, чтоб тебя!!!

— Чтоб ТЕБЯ!!! 

Жена испробовала всевозможные средства, чтобы вернуть к себе расположение мужа, которое должно было бы восстановиться после такого блестящего разгрома соперницы. Маркус прошёл через ряд старинных ритуалов, но они оказались неэффективными, хотя Маркус честно признавался, что вина была полностью его — он очень беспокоился, чтобы используемые для его приворожения свечки не закапали дорогой ковёр и поэтому никак не мог как следует сосредоточиться.  

Наконец, жена стала угрожать ему своим отъездом и была немало удивлена, когда лицо Маркуса просветлело и он, вместо того, чтобы валяться у неё в ногах и упрашивать остаться, не дав ей опомниться помог сложить чемодан и быстренько отвёз в аэропорт.  

После этого лучший друг увёз его к себе на дачу, где несколько недель отпаивал вымотанного героя-любовника ромом и жарил ему колбасу в камине.

О женщинах как о виде запрещено было даже упоминать и все картины и декоративные предметы, даже отдалённо напоминавшие о женских формах были сняты со стен и предметов мебели и временно свалены в кладовку, потому что Маркус увидел на обложке какого-то журнала Дженифер Лопес и забился в приступе лихорадки.  

Через какое-то время Маркус стал появляться на людях, причём не в барах, а во вполне приличных гостях, а спустя ещё какое-то время его радостно приветствовали друзья в гольф-клубе.

Несколько недель назад он игриво спросил меня, нет ли у меня для него какой-нибудь знакомой русской милашки (ничему ведь старый дурак не научился!), а вот теперь готовит лазанью.

Ура!  

Лишь одна неприятность омрачала Маркусу существование. Он начал сильно скучать по славной Эмме, и один раз, набравшись храбрости и поджав маленький розовый хвостик-колечко ей позвонил.  

Славная Эмма, вдруг расцветшая после развода, уже несколько месяцев смотрела по вечерам телевизор со своим новым другом. Она собиралась проехаться со своим возлюбленным во время отпуска по надёжной Скандинавии, благоразумно решив не везти его во всякие опасные для душевного здоровья сорокалетнего мужчины места.    

— У нас соревнования в следующие выходные в гольф-клубе, — объявил Маркус с хитрой физиономией.

Я едва поборола желание запустить в него вышеописанной кружкой, и то только из-за того, что стало жалко поросенка — поросенок был не в чем не виноват. В особенности в моей склонности к аристократическим увлечениям.

— Ты приедешь? Надо нашу команду вытаскивать … А ты все-таки с восьмым разрядом…  

И тут же довольно-таки глупо, на мой взгляд, хихикнув, он поспешно спрятался за дверью, справедливо опасаясь, что моя темпераментная славянская натура таких издевательств не потерпит.

Я, может быть, и не Тайгер Вудс, но …  

Ладно, чтобы Вы поняли мое желание запустить в Маркуса своей любимой кружкой, я вам расскажу о своих блестящих успехах в этом виде спорта…   Вот только возьму еще чайку, а Вы подождите здесь минуточку. Не разочаруетесь.  

Глава седьмая здесь.