ПЕРЕВОДЧИК. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Глава первая здесь.

Дома меня ждал приятный сюрприз.

На нашем заднем дворике сидела на шатком садовом стуле Люси. От нее осталась ровно половина, и, казалось, первый же порыв теплого летнего ветерка может ее унести в жаркие страны. Под глазами красовались огромной величины синяки, и если бы я не знала характера Люси, я могла бы подумать, что она побывала в потасовке. Но она, видимо, просто забыла, когда спала.  

Честно говоря, я уже напрочь забыла о ней.  

— Я выходить замуж! — радостно завопила она безо всякого приветствия. Приветствия, как Вы, наверное, уже заметили, вообще были не в ее вкусе — сразу суть дела.  

Я задумалась.

Такое я слышала от Люси в первый раз. Она была давно и прочно разочарована в институте брака после того, как новоиспеченный муж ее подруги попытался соблазнить Люси в ночь после свадьбы.  

— И я хочу ребенку!  

Я оторопела.

Обычно я всегда нахожу, что сказать, но в данный момент я только тупо смотрела на Люси и нервно и часто моргала.  

— … ты … что-то приняла? — назвала я наконец единственную причину произошедших с Люси перемен.  

— Ты знаешь, что я сказать нет наркотики, — обиделась она. — Они делать плохо ребенке.  

Я продолжала молча на нее таращиться.  

— Ты не поздравлять? — робко и чуть-чуть обиженно спросила Люси.  

— Я тебя с удовольствием поздравлю, но для этого у меня пока нет достаточных оснований — я же не знаю твоего жениха, — разумно, на мой взгляд, ответила я.  

— Ты больше не русский, ты стала северный и скучный человек, — рассмеялась Люси. — Я думал, ты будешь прыгать и пить шампанское.  

— И ты будешь увидеть мой любимый. Он придти сюда и познакомиться, сегодня вечером, — добавила она гордо.

Настоящая замужняя дама…

Я едва подавила в себе желание ехидно спросить, вспомнила ли она имя своей великой любви.    

Я отправила их с Лизкой в магазин за кофе и печеньем (как верно заметила Люси, я «стал скучный северный человек» и никакими разносолами в виде обеда из пяти блюд я своего гостя кормить не собиралась).

Затем я устроилась на дворике с чашкой чая и журналом, переодически прерывая чтение мыслями, какой же он, этот русский, так сильно изменивший позицию Люси. Впрочем, если учесть, что ухаживать за женщиной красивее русского мужчины не способен никто на нашей планете, это вряд ли стоило ему больших трудов.  

В назначенное время раздался звонок в дверь и Люси рванула ее открывать, сметая на ходу вставшую на пути мебель.  

С улицы послышался приятный баритон и я поспешила навстречу гостю.  

Я жестоко ошиблась, заявив, что я не знаю Люськиного избранника. На пороге собственной персоной стоял Николай Васильевич в полной российской джентельменской выкладке — с букетом роз, бутылкой шампанского и коробкой шоколадных конфет.

Увидев меня, он сделал то же самое, что и я — широко открыл рот и застыл на месте.

Видимо, и мысль в данный момент у нас была одна на двоих — ЖЕНА.

Люси радостно стрекотала и носилась вокруг нашего гостя, как глупая мошка носиться вокруг застывшего старого пня.

Я, более чем холодным тоном, пригласила гостя войти, что он крайне робко и сделал. Развлечь Виртаненов разбирательством на весь двор мне не хотелось, но и дальше прихожей этот врун в мой дом не зайдет.  

Я совершенно не была знакома с принципами Люси насчет женатых мужчин или многоженства вообще. Но во всяком случае, она имела полное право знать, что монополии на ворчание по-поводу разбросанных по всему дому носков у нее на данный момент нет.  

С другой стороны, это был косвенно, но мой клиент, и при желании он мог мне крупно насолить по-работе.  

Вот как бы Вы поступили?…  

… Нет, Люси важнее.  

— Добрый день, — наконец поприветствовал меня гость, робко заглядывая мне в глаза и пытаясь понять, что я намерена предпринять.  

— Это Николя!!!!! — радостно верещала Люси, светясь от счастья и повиснув у него на рукаве.  

— Да, я знаю. Здравствуйте, Николай Васильевич, — сдержанно ответила я.  

— Так вы знакомы? — восхитилась Люси.  

— Да, к сожалению, — незадачливый жених затрясся, как осиновый лист, услышав мою фразу.

— Я имела честь выбирать в «Стокмане» отвратительнейшие керамические тарелки для его жены.  

Люси остановила свое непрекращающееся движение вокруг Николая Васильевича. Она продолжала еще по-инерции улыбаться, но в глазах уже намечался грозовой шторм.  

Несколько минут было очень тихо.  

— Я все объясню, — начал было николай Васильевич.

Этой довольно-таки банальной фразы было для Люси достаточно.  

— Мерд, — строго сказала она. — Ты только глупый старый мерд. А я еще больше глупый. Ты сказал — только я, больше никто такой красивый, добрый и умный.  

… Ну, насчет умной он явно погорячился. Это уже грубая лесть.  

— Ты говорил, что хотеть жена в твой дом, он пустой и грустный. И хотеть маленькую ребенку. И я — в первый раз! — тоже хотел. А еще ты сказал, что вся Москва будет на наша свадьба, что мы будем ехать из церковь на большой кадиллак.  

У меня было такое чувтсво, что больше всего ее расстроило именно то, что накрылся кадиллак.  

— И я думал про платье.  

А вот это было уже действительно ужасно.

Когда женщина намечтала себе брачный наряд, ее лучше не расстраивать наличием у жениха жены.  

— Иди,- Люси открыла перед Николаем Васильевичем дверь и указала пальцем направление.  

— Но…- начал было он.  

Люси наконец взорвалась и показала свой темперамент.

На месте ее уже бывшего возлюбленного, однажды увидев такое, я бы тихо благодарила судьбу, что успела уже обзавестись женой.  

Люси вопила, как резанная, подпрыгивая от злости и, как обычно, ругаясь на всех языках планеты. Она выхватила из рук несостоявшегося жениха букет, и обстоятельно, с видимым удовольствием отходила им его по удивленной физиономии. Затем она прыгала на коробке шоколадных конфет, превратив ее в отвратительную смесь картона, фольги и растекшегося шоколада. Добравшись до бутылки шампанского, она раскрутила ее ,как пращу, с явным намерением обрушить на голову лгуна, но его спасло то, что он не поскупился, купив огромную бутылку. Люси не смогла удержать ее в руках, и шампанское, вылетев, как снаряд из катапульты, просвистело в воздухе и приземлось на дворе Виртаненов в опасной близости от их окна.  

Теперь, когда орудия производства скандала иссякли Люси остановилась, в бешенстве шаря глазами по-сторонам в поисках подходящих предметов.

Занавеска в окне Виртаненов дернулась и из-за нее высунулся кончик длинного носа хозяйки дома.  

Я решила, что должна вмешаться.

Тем более, что Люси заметила наши древние ржавые грабли, еще с прошлого лета забытые около забора.  

— Вам лучше уйти, — строго сказала я НВ. — И, по крайней мере, в моем доме больше не появляться.  

Люси рванулась по-направлению к нему, горя от жажды мести за сорвавшийся кадиллак. Я ее удержала.  

Николай Васильевич громко вздохнул, что-то вроде решил сказать, но, оглядев свою оппозицию, лишь махнул рукой и грустно поплёлся восвояси.  

На шум из дома выскочила Лизка.

Она видела растоптанную коробку шоколадных конфет, и, не поняв, откуда звон, грозно погрозила в спину Николая Васильевича кулаком:  

— У-у-у-у-у!  

Люси громко плакала всю ночь, а на утро уехала в Петербург.

Глава десятая здесь.